Все в деревне знали, что Юлька «особенная». Ещё когда она училась в девятом классе, проезжий торговец мясом заманил её в заброшенный склад. Слухи об этом расходились по всей округе, особенно после того, как тот же торговец подарил родителям Юльки новый автомобиль, а они сняли заявление из милиции. Дело замяли: отец гордо ездил по деревне на новенькой машине, мать отводила взгляд, когда кто-то спрашивал о дочери, а сама Юлька перестала ходить в школу. Позже ей позволили сдать экзамены за девятый класс, и ей выдали аттестат.

 

Юлька решила стереть этот день из памяти. Всё, что было – было. И то, что случилось после, тоже. Больше всего на свете она хотела уехать из дома родителей, поэтому согласилась выйти замуж за первого, кто сделает предложение. Им оказался сосед Анатолий, старше её на пятнадцать лет, только что освободившийся из тюрьмы. Юлька его не боялась, но и не любила: мужчина был мрачный, часто пил и постоянно требовал, чтобы она родила ему ребёнка. Рано утром Анатолий уходил на рыбалку и к обеду приносил костлявых карасей. Юлька жарила их в раскалённом масле, обваляв в муке, чтобы косточки стали мягкими, и маленькую рыбу можно было есть целиком.

 

Потом Анатолий утонул. Тело нашли в камышах. Юлька почувствовала облегчение, хотя и было жаль мужа. Но быть одной оказалось проще: теперь у неё был собственный дом, собственная жизнь. Правда, родители жили в соседнем доме и всё время пытались командовать Юлькой. Отец даже предложил:

 

— Возвращайся домой, мы туда поселим Егора с женой.

 

Брат женился два года назад, привёз жену из соседней деревни. Она скоро должна была родить, и все считали, что освободить дом для молодых – обязанность Юльки. Но она не хотела возвращаться туда, где чувствовала себя пленницей, среди людей, которых не могла простить.

 

— Эгоистка! — кричала мать через забор.

 

Однажды они встретились случайно: Юлька шла из магазина, нагруженная пакетами с мукой и сахаром. Как и многие деревенские женщины, она работала в коровнике, а в день зарплаты всегда делала запасы. В магазин приходилось заходить несколько раз, ведь сразу много не унесёшь.

 

— Садись, подвезу, — предложил отец.

 

Но Юлька ни разу не села в его машину и не собиралась. Услышав приближение автомобиля, она подумала, что это отец, но оказалось, что это Митька — одноклассник, которого она не видела уже три года.

 

— Давай, подвезу, — сказал он.

 

Юлька покачала головой. Тогда Митька заглушил мотор, вышел из машины, забрал у неё пакеты

и молча пошёл рядом.

 

Они шли молча. Юлька чувствовала, как тяжесть пакетов давит на руки, а с каждым шагом становилось всё неловче: она знала, что Митька помнит многое из прошлого, а ей самой было стыдно за свои ошибки, за то, как сложилась её жизнь.

 

— Ты… давно не была в деревне, — наконец сказал Митька тихо, словно боясь, что слишком громко нарушит молчание.

 

Юлька кивнула. Её горло сжалось, и она быстро отвернулась, чтобы он не заметил слёз.

 

— Да, — выдавила она. — Многое изменилось.

 

Митька кивнул, не спрашивая лишнего. Он был другим, взрослее, серьёзнее. Юлька вспомнила их школьные годы — вместе они бегали по деревне, смеялись, спорили, и эти воспоминания сейчас казались одновременно сладкими и горькими.

 

— Хочешь, я помогу донести эти пакеты до дома? — осторожно предложил он.

 

Юлька колебалась, но потом кивнула. Она не привыкла принимать помощь, но с ним было легче — как будто прошлое, которое душило её все эти годы, хотя бы немного отступило.

 

Когда они дошли до её дома, Юлька остановилась у крыльца. Соседний дом был виден из окна, и она ощутила привычный узел тревоги: родители уже наверняка следили за ней, считая каждое её движение.

 

— Спасибо, — тихо сказала она, почти шёпотом, и Митька просто улыбнулся.

 

— Не за что, — ответил он. — Иногда помощь — это не про то, чтобы облегчить физическую работу. Иногда просто важно, чтобы кто-то шёл рядом.

 

Эти слова неожиданно согрели Юльку. Она впервые за долгие годы почувствовала, что её кто-то понимает, что она не совсем одна. Сердце чуть ускорилось, но вместе с этим пришло странное чувство облегчения — будто часть её боли была наконец разделена с кем-то.

 

— Пойдем, — предложил Митька, — я подожду, пока ты расставишь вещи.

 

Юлька кивнула, пригласив его внутрь. Дом казался ей тесным и родным, но теперь в нём появилось новое дыхание — лёгкость, которая раньше не существовала. Митька ставил пакеты на кухонный стол, не торопясь, и она заметила, как спокойно рядом с ним стало.

 

И в этот момент Юлька поняла, что впервые за долгие годы у неё появилась надежда. Надежда на то, что жизнь может быть другой — без страха, без стыда, без тяжести прошлых ошибок. Может быть, с этим человеком рядом она сможет снова поверить в себя.

 

Вечером, когда солнце садилось и окрасило комнату золотым светом, они сидели за столом, тихо разговаривая. Юлька смеялась — тихо, осторожно, но искренне. И впервые за долгое время ей не хотелось удирать от воспоминаний, не хотелось прятаться от мира.

 

В тот вечер Юлька заснула с лёгкой улыбкой на лице. На душе стало спокойно, потому что рядом был кто-то, кто не требовал идеальности, кто позволял быть собой. И это было её пер

вое настоящее чувство свободы.

Они шли молча. Юлька чувствовала, как тяжесть пакетов давит на руки, а с каждым шагом становилось всё неловче: она знала, что Митька помнит многое из прошлого, а ей самой было стыдно за свои ошибки, за то, как сложилась её жизнь.

 

— Ты… давно не была в деревне, — наконец сказал Митька тихо, словно боясь, что слишком громко нарушит молчание.

 

Юлька кивнула. Её горло сжалось, и она быстро отвернулась, чтобы он не заметил слёз.

 

— Да, — выдавила она. — Многое изменилось.

 

Митька кивнул, не спрашивая лишнего. Он был другим, взрослее, серьёзнее. Юлька вспомнила их школьные годы — вместе они бегали по деревне, смеялись, спорили, и эти воспоминания сейчас казались одновременно сладкими и горькими.

 

— Хочешь, я помогу донести эти пакеты до дома? — осторожно предложил он.

 

Юлька колебалась, но потом кивнула. Она не привыкла принимать помощь, но с ним было легче — как будто прошлое, которое душило её все эти годы, хотя бы немного отступило.

 

Когда они дошли до её дома, Юлька остановилась у крыльца. Соседний дом был виден из окна, и она ощутила привычный узел тревоги: родители уже наверняка следили за ней, считая каждое её движение.

 

— Спасибо, — тихо сказала она, почти шёпотом, и Митька просто улыбнулся.

 

— Не за что, — ответил он. — Иногда помощь — это не про то, чтобы облегчить физическую работу. Иногда просто важно, чтобы кто-то шёл рядом.

 

Эти слова неожиданно согрели Юльку. Она впервые за долгие годы почувствовала, что её кто-то понимает, что она не совсем одна. Сердце чуть ускорилось, но вместе с этим пришло странное чувство облегчения — будто часть её боли была наконец разделена с кем-то.

 

— Пойдем, — предложил Митька, — я подожду, пока ты расставишь вещи.

 

Юлька кивнула, пригласив его внутрь. Дом казался ей тесным и родным, но теперь в нём появилось новое дыхание — лёгкость, которая раньше не существовала. Митька ставил пакеты на кухонный стол, не торопясь, и она заметила, как спокойно рядом с ним стало.

 

И в этот момент Юлька поняла, что впервые за долгие годы у неё появилась надежда. Надежда на то, что жизнь может быть другой — без страха, без стыда, без тяжести прошлых ошибок. Может быть, с этим человеком рядом она сможет снова поверить в себя.

 

Вечером, когда солнце садилось и окрасило комнату золотым светом, они сидели за столом, тихо разговаривая. Юлька смеялась — тихо, осторожно, но искренне. И впервые за долгое время ей не хотелось удирать от воспоминаний, не хотелось прятаться от мира.

 

В тот вечер Юлька заснула с лёгкой улыбкой на лице. На душе стало спокойно, потому что рядом был кто-то, кто не требовал идеальности, кто позволял быть собой. И это было её пер

вое настоящее чувство свободы.